В этих письмах - судьба поколения...
12 марта 2010
"…Жила бы страна родная"
Письма с фронта, те треугольники, что получали родные в тылу, не могли в полной мере отразить подробности и реалии фронтовых событий. В скупых строках не слишком искушенных в стилистических изысках молодых деревенских парней был один главный смысл: донести до своих близких весточку о том, что жив, что помнит и любит… Но эти письма, а главное, ответы на них с родины - единственное, что связывало красноармейцев с мирной жизнью, оставшейся где-то далеко позади, что заставляло хоть на миг отвлечься от страшных реалий. И сегодня эти письма - живое свидетельство эпохи, то немногое сохранившееся с военных лет, что можно передать из поколения в поколение, оставить на память внукам и правнукам, сохранить в семейном архиве.
Наш известный земляк из рода основателей Нарымского края Николай Федорович Короленко прожил долгую и трудную, но, по его собственному признанию, счастливую жизнь. Потомкам он оставил мудрое наследие, своего рода духовное завещание. В автобиографии он поведал об истории их древнего рода, о предках и тех местах, где они жили, о том, как и по каким понятиям в их семье строили собственную жизнь и воспитывали подрастающее поколение, как переживали и пропускали через сердце и душу крах русской монархии и становление советского режима, как подвергались гонениям, лишениям и преследованиям со стороны властей. "Не зная прошлого, не оценишь настоящего", - писал в своем завещании Николай Федорович. Несмотря на то, что всю жизнь терпел совершенно несправедливые гонения, он не озлобился, всегда сохранял оптимизм и до самого почтенного возраста старался философски относиться ко всему происходящему…
Повестку о призыве на фронт Николай Федорович получил 2 сентября 1941 года и 9 сентября на пароходе отправился в Томск, где формировалась 366-я дивизия (впоследствии 19-я Гвардейская) под командованием Семена Буланова. Новобранец был зачислен в 1220 стрелковый полк, который в ноябре 41 года эшелоном из Томска был направлен на Волховский фронт под Ленинградом. "Дороги Волховского фронта" подробно описаны в книге (одно из любимых произведений Николая Федоровича) "На службе народу" под авторством маршала Советского Союза Кирилла Мерецкова ("Страницы воспоминаний", выпуск 1969 года). Дороги эти прошли по тайге, узкоколейкой Мясного бора. Фронт был создан в ходе контрнаступления наших войск под Тихвиным. Глубоко вклинившись в расположение противника, советские войска не смогли закрепить достигнутые успехи: началась распутица, а местность болотистая… Наши в тот момент несли большие потери, но дрались с неослабевающим упорством. Попав в окружение, получили приказ от командования: выходить мелкими группами - кто как может, где хочет и как знает… Бродили по лесу голодными, оборванными, обессилевшими, порой не узнавая друг друга - до того были грязные и закопченные. Некоторые не могли ходить, ползали по земле без сознания. Согласно военной статистике вышли из окружения 16 тысяч человек, в боях погибли 6 тысяч, а 8 тысяч пропали без вести - попали в плен. Николай Короленко вошел в число этих самых восьми тысяч… Пленных содержали в местечке под Ленинградом за колючей проволокой. Через пять-шесть суток содержания под открытым небом немцы занялись сортировкой тех, кто остался в живых. Из тех, кто был посильнее, формировали группу для отправки в лагерь военнопленных. Это был лагерь под Ленинградом на станции Котлы. Жили в разрушенных сараях и бывших конюшнях. Поначалу содержали зверски, почти не кормили, но после того как началось наступление наших войск на Восточном фронте, отношение к пленным слегка изменилось, тем более что в конвое появилось много австрийцев. От них узнавали о событиях, происходящих на фронтах. Когда немцы начали отходить, военнопленных погнали в направлении Эстонии. Появилась мысль о том, чтобы сбежать при удобном случае. О побеге договорились шесть человек. Не доходя семи километров до порта Вирцево-Эстония, 23 сентября 44 года сбежали. Скрыться удалось только троим. Бродили в лесах, кормились кое-как с огородов эстонских крестьян. 29 сентября вышли навстречу Красной гвардии 8 армии, прошли разведку «СМЕРШ-НКВД», получили автоматы и пошли с частями 8 армии гнать немцев с Эстонской земли.
8 декабря 44 года были уже в Таллине, где снова за бывших пленных вплотную взялся СМЕРШ, Короленко прошел чистку первой категории и был взят в управление НКВД бухгалтером. Здесь же, в Таллине, наши части начали заниматься восстановлением военно-морских баз "Балт-Воен-Мор-Строй". В этом важном для страны деле принял участие и Николай Федорович. Однако в рядах партии его так и не восстановили - механически выбыл из-за пребывания в плену (принят в члены КПСС он был в 1941 году на фронте в местечке Мясной бор под Ленинградом). Там, в Эстонии, Николай Федорович и встретил Победу. Однако о возвращении на родину речи не шло…
"Дома, в Каргаске проживала моя семья, - пишет в своих воспоминаниях ветеран, - из семи детей, жены и престарелых отца с матерью. Они нуждались в помощи. И вот мой брат, офицер Короленко Александр Федорович, демобилизовавшись, написал ходатайство в Верховный совет СССР, и на основании указа президиума Верховного совета от 25 сентября 1945 года меня по приказу от 16 марта 46 года демобилизовали…" Домой Николай приехал в апреле 46 года… Потом случилось в его жизни множество непонятных и поражающих своей нелепостью событий. Уже в 1951 году его арестовали (он так никогда и не узнал, за что и почему) и осудили на 15 лет строгой изоляции. Адвокат, нанятый в Томске женой Анисьей Емельяновной, добился пересмотра дела, но все-таки четыре года Николай Федорович получил и просидел в Колпашевской тюрьме до 6 апреля 53 года. После смерти Сталина был освобожден… "С 1954 года я стал жить, как и другие люди…"
"…И боль разлуки"
Вот одно из писем Николая Федоровича к любимой жене, сохранившееся в семейном архиве Короленко. Они находились в разлуке с сентября 41 года. Она управляется по хозяйству, одна с семерыми детьми и престарелыми родителями. Он занимается восстановлением советских военно-морских баз на Балтике.
"10 января 1946 года.
Здравствуй, милая Оня! Хотя ты, может быть, и обидишься на меня за то, что я так редко последнее время стал писать. Но что писать? Что писать? Когда время давным - давно ехать домой пора. Правду сказать, в последнее время даже уже и стыдно писать. Сейчас годовой отчет. Обещают отпустить только после годового отчета, то есть в конце января или в начале февраля месяца. Так уж все надоело, все надоело, и соскучился, что не могу и выразить. Ведь ты, Оня, представляешь, что такое одинокая жизнь. Нет абсолютно никакого интереса к жизни, не один раз я уже ругался с начальством, но ведь дело военное, знай приказ и все… В моих ли уже годах жить сейчас в одиночестве от семьи, где пришел бы сейчас вечером с работы домой, в теплую квартиру, к жене, к детям, поговорили бы о семейных делах, о том, о сем. Отдохнув, утром опять со свежими силами - за работу. Вот была бы жизнь! То есть как мы и жили с тобой до войны. Когда я от Клавдии получаю письма (от авт: Клавдия - это самая любимая первая дочь, живет сегодня в Прибалтике, городе Клайпеда), прямо слезы прошибают. Там, где она пишет, что "…папа, ждем и никак не можем дождаться". Да и я не знаю, как можно спокойно отнестись, тогда, когда вспоминаю о такой хорошей любимой семье, с которой разлучен уже больше, чем четыре года. Я уже представляю, какие ребята большие, и сейчас требуется от родителей много сил для того, чтобы их направить по правильной дороге и жизни.
Ну, Оня, потерпи еще немного, часы уже недолги, когда мы будем с тобой вместе.
Целую крепко-крепко, остаюсь жив-здоров, чего и тебе желаю. Твой Николай".
Остались в семье и письма Анисьи Емельяновны, отправленные на фронт мужу. Николай Федорович их сберег и привез домой. Он бережно хранил их, и письма остались живы после всех фронтовых скитаний, выхода из окружения, плена, побега и последующих событий.
"Добрый день, Коля. Хотя я не так давно писала, решила написать, так как сейчас свободное время в огороде - копать нельзя, снег выпал. Коля, нонче отказал рыботрест лошадей пахать, поскольку лошадей взяли в армию. Остались только 4 лошади. Но я не думаю об огороде. Вскопать мне с пионерами - плевое дело, вскопаем лопатками, и урожай получим в три раза больше. Думаю, что буду засаживать весь огород, и буду ждать тебя как друга с полной победой. Как и сказал товарищ учитель наш отец Сталин, что война кончится в 1942 году. Коля. Я надеюсь, что ты выполнишь все, что доверено тебе родиной, и вернешься с полной победой домой. Мы тебя уже не видели почти девять месяцев. Соскучились по тебе, не знаю как. Хотя я с такой семьей не вижу, как идет время. Не думай, Коля, что я тебя забыла. Никогда и никогда не забыть, как хорошего друга…"
Пишет о семейных делах, о заботах, далеких от боевых действий на фронте, о том, что вода средняя. Что многих знакомых забирают в армию… Жизнь шла своим чередом. Там - своя, здесь - совсем другая.
О том, что война рано или поздно закончится, они знали. Что закончится нашей победой, были уверены. В редкие минуты затишья рисовали в мечтах растоптанного, удирающего в панике, поверженного врага... Но конец войне пришел все равно неожиданно, и совсем не так, как его себе представляли. И трагедия состояла в том, что уже в сорок пятом, в течение последних месяцев сражений, сопротивление немцев оставалось жестоким, отчаянным и кровопролитным. Потому, наверное, доверяясь доводам разума, ожидать иного исхода, чем наша победа, было уже нельзя, но и представить, что скоро уже все закончится, что накопившееся за эти годы напряжение исчезнет, было трудно. Что вместе со странным ощущением: завтра будет мир и не надо воевать - наступит ужасная усталость, которая лишь по прошествии какого-то времени сменится великим осознанием: Победа…
Строки из письма ленинградкого журналиста, занимавшегося поисковой работой и подготовкой телепередач и газетных публикаций, посвященных судьбам пленных красноармейцев.
"12.09.89 год. Ленинград.
Добрый день, уважаемые родственники Николая Федоровича Короленко!
Примите мои самые искренние соболезнования по поводу безвременной кончины Николая Федоровича. К сожалению, лично я его не знал. Но, по воспоминаниям о нем его друзей-однополчан, Николай Федорович запомнился им как честный, смелый человек, стойкость духа которого на фронте не могли сломить никакие самые тяжелые испытания. Именно таким навсегда его запомнили товарищи. Еще один доблестный воин Второй Ударной обрел вечный покой. Добрая ему память..."
Просмотров: 270